зрение и как хорошо работал мой слух. Мои рецепторы смешались в одну сплошную невнятную кашу, которая сразу же изменилась на застрявший в горле ком.

Выстрел – это укрощение мощности взрыва. Ударная волна работает во все стороны одновременно, в одну отправляя пулю по направлению ствола, в противоположную заставляет затвор автоматически перезарядить пистолет. Единственное, что осталось от первичной силы взрыва это отдача и шум. Четыре маленьких взрыва в замкнутом помещении это вам не комариный писк в знойную летнюю ночь. Такой гром оглушительным децибелом разрывает барабанные перепонки, оставляя вместо звуков сплошной монотонный звон. Наверное, минуту продолжалась пульсация ультразвука в моих ушах, пока слух постепенно восстанавливался.

Первое, что я услышал, это как Кирилл Павлович кряхтел и стонал, пытаясь сквозь зубы говорить что-то более вразумительнее, чем членораздельные звуки. Вместо удовлетворения от победы мне стало бесконечно страшно, комок застрявший в горле с треском провалился в область сердца, заставляя ноги и руки дрожать, а дыхание с сердцебиением участиться до всех возможных пределов.

– Кирилл Павлович! – я кинулся к побежденному, в абсурдной надежде, что промахнулся и меня пытаются таким образом обмануть. – Господи-господи, Кирилл Павлович…

– А-а-а, Таимкин! – было непонятно, сколько раз я попал и куда, но мой дуэлянт обхватил живот руками, покачиваясь из стороны в сторону в лужи собственной крови. – Ты дурак! А-а-а… Какой же ты дурак…

– Я всё исправлю! Сейчас-сейчас… Всё исправлю… Надо вызвать скорую…

Трясущиеся руки без моего ведома вытащили сотовый телефон, а пальцы начали тыкать во всё что можно, пытаясь вспомнить как нужно вызвать подобающие для такого случая службы.

– Нет, – прокряхтел Кирилл Павлович. – Пока они доедут по этим пробкам, я тут сдохну.

– Зачем? Зачем?! – я в панике окончательно потерял самообладание, и сам не заметил, как слезы градом текли по моим щекам. – Зачем я тебе сдался? Чего ты от меня хочешь?

– А-а-а, – продолжал он стонать. – Ты дурак… Таимкин, дурак ты… Ты… Ты даже не понимаешь кому ты денег давал… Куда они шли и на что… А-а-а!.. Это страшные люди. Безжалостные, расчётливые… Они хотят власти… Ты своими руками спонсировал катастрофу!

Сквозь безумство панического страха моя память услужливо воспроизвела сомнения покойного Лёши по поводу фирм, которые странно похожи своими долгами друг на друга. Как он тогда сказал – это лажа! Черт, ну почему меня окружают умные покойники, к советам которых поздно возвращаться?

Стоп!

– Нет, я тебя вытащу! – сказал я, находя в себе силы вылезти из бессознательного колодца паники, и вернуть себе способность хоть как-нибудь соображать. – Я всё исправлю. Ты только потерпи немного.

– Давай только быстрей! – с каждой секундой раненому становилось всё хуже и хуже. – Долго я не протяну…

Не мешкая ни секунды, я обыскал Кирилла Павловича и извлек из его внутреннего кармана мобильный телефон.

– Вот, – набирая свой номер на его аппарате, я положил сотовый возле головы раненого и включил громкую связь. – Говори что-нибудь. Постоянно. Можешь орать или мычать, но не теряй сознания. Понимаешь?

– Давай быстрее… Беги, придурок, беги…

Эти слова я уже слышал через специальную гарнитуру, набегу прилаживая устройству к своему уху. Моя цель была проста – добежать до машины, где лежал ежедневник. Но вопреки элементарности задачи, её выполнение оказалось отнюдь не легким. Маршрут я помнил превосходно, а вот силы во время огнестрельного боя меня покинули, и бег оказался тем ещё испытанием: в середине пути ноги начали деревенеть, при каждом шаге заполняя мышцы жгучей болью, воздух в легких стал заканчиваться, сжимая грудную клетку кашлем курильщика, голова стала тяжёлой и неудобной, словно ненужный груз, а зрение превратилось в сплошную размытую кляксу из-за слёз.

И всё же я добежал. Задыхаясь от спазмов, чувствуя вместо ног сплошную кислоту и ничего не видя вокруг. В общем, сам чуть концы не отдал, но добежал. Всё это время Кирилл Павлович поддерживал связь по телефону, иногда срываясь на крик, иногда на целые тирады, где подробно и во всех красках описывал, кто я есть и на кой хрен я вообще на свет появился.

Пусть так, чем совсем ни как.

– Ещё чуть-чуть, – садясь по привычке за руль, успокаивал я и себя, и свою жертву. – Ещё немного…

Уже почти дотянувшись до книги лежавшей на заднем сиденье, я краем глаза зацепил переднее пассажирское сиденье, и во мне молнией вспыхнуло воспоминание о сегодняшнем утре и нелицеприятный разговоре с Анютой.

«Может для наших душ нет времени?»

«Мы вытаскиваем на этот свет не того, кто жил раньше…»

«Значит это судьба…»

Твою мать, Аня, зачем ты это сказала именно сегодня!

– Да чтоб тебя… – вырвалось у меня сквозь зубы.

– Не понял? – тут же ответил Кирилл Павлович.

– Это я не тебе, – из-за страха повторения истории с Лёшей, пропитанной мистической фантасмагорией, я не мог позволить умереть Павловичу в этой реальности.

А всё было бы так просто! Анька, любимая, кто же тебя за язык-то тянул?

– Уже еду к тебе, – выпалил я, заводя «Марусю».

Цепляя остатки сил и вытаскивая их наружу, я заставлял себя вести машину ровно и в то же время быстро. Честно говоря, получалось у меня это с трудом, и пока я выезжал с парковки, у пары-тройки машин появились свежие царапины и вмятины.

Не страшно, все потом, сейчас главное успеть.

– Кирилл Павлович, – ох, как же я нарушал, по мне заокеанские боевики солеными водопадами плачут! – Как ты там?

– Хреново, – честно отозвался он. – Боли почти не чувствую.

– Так это же хорошо!

– Ой, дурак… Крови много я теряю, понимаешь? Я и рук уже почти не чувствую…

– Держись, я уже совсем скоро!

Мы на время замолчали – он наверное переводил дыхание, я сосредоточился на дороге. Главным двигателем сегодняшнего дня, как оказалось очень мощным двигателем, был страх смерти. Поэтому мои мысли работали только в одну сторону, не давая расслабиться ни на секунду.

– Павлович, ты там как? Чего молчишь?

– Я вот думаю, а этот «ключ»… – фу-ух, он ответил! – Он у тебя давно?

– Ежедневник-то? Да, двенадцать лет уже.

– А ты имеешь какой-нибудь план?

– В смысле? – я был рад только тому, что он просто говорит, не теряя сознание, поэтому отвечал я честно, стараясь поддерживать диалог.

– Может ты хотел построить бизнес-империю, или как-то потрясти мир, или изобрести что-нибудь…

– Что изобрести? Например?

– Да что угодно… – он ненадолго отстранился от телефона. Наверное, справляясь с очередным приступом. – Я не знаю, ну например компьютер без монитора или лекарство от рака.

– Нет, ничего такого. Я просто заработал деньги на жизнь, и всё…

– Я так и знал! Эгоист ты,